— Ты, как всегда, слишком самонадеян, — произнесла я. Некая доля истины в словах дива имелась, но мы не одиночки, чтобы постоянно поступать так, как нам заблагорассудится. — Ты не можешь вечно пренебрегать решениями соратников.

— Если иметь свое мнение — это быть самонадеянным, то пусть будет так. Я лучше понесу ответственность за свои ошибки, чем останусь в стороне. И не говори мне, что ты не такая же. Пусть используем разные методы, но идем мы по одному пути, — убежденно заявил див, и его слова неожиданно оставили след в моей душе.

«Но идем мы по одному пути…» — повторила я про себя.

Действительно ли это так?

Повисло гнетущее молчание. Я посмотрела под ноги. Люций почти взвалил меня на себя, отчего двигались мы быстро.

— Но не стоит путать сказанное мною с легкомыслием. Тогда, два года назад, мой поступок был легкомысленным и халатным… Сара? — Люций посерьезнел. — Ты потеряла кого-то близкого?

— Почему ты так решил? — отстраненно спросила я.

— Я почувствовал это, когда оторвал твою руку от кристалла на занятии по сновидениям.

Мое сердце испуганно замерло.

— Ты видел что-то в его отражении? — сглотнув, проговорила я.

— Нет, — поспешно откликнулся Люций. Но он сам на себя похож не был. Отчего-то див испытывал вину.

Лжет или нет?

Я не боялась монстров, но мысль о том, что кто-то узнает правду, ввергала в тихую панику и заставляла кровь стыть в жилах.

Над головой громко и пронзительно прокричала птица, а весь остальной лес, наоборот, тревожно затих.

Я было промолчала, и когда, казалось, возможность для ответа была упущена, вдруг глухо сказала:

— Мой отец стал ревенантом. Он не был мне родным по крови, нашел меня совсем маленькой в лесу. До его смерти я даже не знала, кем являюсь. — Я впервые кому-то рассказывала об этом самостоятельно. В горле стоял ком, но я продолжила, хотя знала, что, скорее всего, в будущем буду себя корить за несвойственную мне болтливость. Ведь лучше всего было, как и прежде, проигнорировать Люция. — Это случилось ночью. Мне только исполнилось одиннадцать. Мы путешествовали и остановились на ночь в сторожке. Во время сна отцом овладела тьма. Он был хорошим человеком, поэтому перевоплощение происходило медленно. В ином случае я бы сразу умерла, но он упорно боролся с тьмой, что захватила его. Это длилось несколько часов, прямо у меня на глазах, а потом… Я не смогла его спасти.

Я знала, как сухо звучит мой рассказ, но каждое слово давалось тяжело. В груди словно образовалась пустота, а в голове оживал один из кошмаров, в котором именно моя ладонь сжимала окровавленную рукоять ножа.

Я чувствовала, как тело Люция напряглось. Он будто перестал дышать.

— Сор…

— Сара, ты ранена?! — вдруг раздался возглас. Из-за деревьев к нам бежала Айвен. — Что случилось? Как ты?

Девушка приблизилась, а за ней показалась Флер.

— Ничего страшного. Просто не рассчитала силы.

— Фредерик отправился на твои поиски. Ты так неожиданно пропала! — Она порхала вокруг меня, когда ее взгляд вдруг запнулся о мужскую руку. — Э-э-э…

— Похоже, мы могли не волноваться, — встряла Флер.

— Видимо да. Мы дивно провели время, верно, Сара? — тут же отозвался Моран. Ему палец в рот не клади — откусит.

Я поморщилась, снова вспоминая, почему он мне не нравился.

— И поэтому я просто обязан доставить ее домой… — Див крепче обхватил меня, и пусть не поднял на руки в привычном понимании, но оторвал ноги от земли, просто проносясь мимо застывших девушек.

— Поставь, поставь меня! — запротестовала я, но из-за недавнего рассказа мой голос звучал слабо. Люций попросту не обратил внимания, продолжая идти. Так мы ворвались в лагерь светлых, а я прикрыла глаза от бессилия, задаваясь вопросом: с каких пор моя жизнь стала именно такой?

Порой в подобные дни мне казалось, что я — не я вовсе. Пустая. Всего лишь оболочка. Даже открыв сегодня глаза и слушая пение птиц, видя свет, пробиравшийся сквозь ставни, я долго не находила причин, чтобы встать, умыться. Лишь шум за дверью и звук шагов Айвен, топавшей по половицам в коридоре будто какой-то великан, напомнили, что пора идти на занятия.

Я поднялась, долго рассматривая свои ладони.

«Выгорела», — осознала я. Еще ночью мне казалось, что эта участь обошла меня стороной. Но дар эмпатов коварен, будто тысяча брошенных кинжалов, — рано или поздно один из них достигнет цели. А может и не один.

Жить вовсе без чувств тяжело, но сталкиваясь с этим не впервые, я знала, как себя вести, — просто следовать распорядку.

Взяв в руки пошедший волной из-за постоянной влаги пергамент с расписанием, просмотрела перечень занятий. Вспомнила про монстра в клетке — уже прошло полгода с начала обучения, и похоже, ревенанта привезли именно для нас, первогодок.

Вчера у меня не было времени задуматься о наказании за свой проступок, а оно, скорее всего, непременно будет. Для всех даэвов существовало правило: орден превыше всего. Могло показаться, что нам только и оставалось, что бороться с порождениями тьмы, но нет. Орден — все равно что маленькое королевство, с кем-то он находился в союзе и партнерстве, с кем-то отношения были накаленными, а некоторые являлись врагами, которых следовало уничтожить. Поэтому скрывать свою истинную силу считалось само собой разумеющимся. А сила обители — это умения ее воинов.

Я лишь недавно стала размышлять о противоречивости нашего мира. О многих условностях, что не приходились мне по душе… И возможно, именно Люций Моран стал тому причиной.

Весь день на занятиях царило спокойствие. Многие узнали о том, в каком состоянии вернулась недавняя группа, и это стало неожиданным стимулом, чтобы внимать каждому слову наставников.

Но несмотря ни на что, взгляд Айвен весь день был наполнен любопытством. Она желала расспросить меня о вчерашнем, но прекрасно понимала, что в нынешнем состоянии я вряд ли скажу ей хоть что-то.

Если бы эта девушка прикладывала столько усилий в учебе вместо того, чтобы стремиться узнать все и обо всех, возможно, ее мама и не была бы к ней так строга. Изабель желала видеть свою дочь лучшей. В этом мать Айвен была очень схожа с отцом Фредерика. Вот только брат и вправду соответствовал требованиям и прикладывал для этого все силы и время, а Айвен… В большинстве своем учеба ей была неинтересна, за что мать постоянно порицала ее, обвиняя в недостаточности амбиций.

Амбиции… Вот только при чем здесь они?

В разгар очередного занятия меня вдруг вызвали к моему наставнику. Я шла в кабинет без посторонних мыслей. И лишь открыв дверь и увидев еще одного даэва внутри, удивленно замерла. Кто ж знал, что та, о ком я размышляла совсем недавно, окажется не в обители, на расстоянии многих миль отсюда, а здесь, в Академии Снов, всего на пару этажей выше.

Изабель Ларак обернулась, сложив руки на груди. Ее белая мантия, вышитая темно-сиреневыми цветами лаванды по рукавам и подолу, скрывала женскую фигуру до самых пят. На пальцах серебрились кольца с прозрачными кристаллами — поговаривали, что в них она могла заключать чужие сны. Кожа на ее ладонях была покрыта множеством мелких шрамов, напоминавших царапины, оставшиеся от очень взбешенной кошки. Может, это и правда была кошка, которую захватила тьма, — кто знает? Скорее всего, Айвен была в курсе о происхождение ран, но сколько в свое время ее ни спрашивал Фредерик, та упорно это отрицала.

— Сара, я рада, что ты пришла, — сказала она.

Не рада. Совсем нет.

— Прауд, не оставите ли нас на пару минут?

— Да, конечно, — отозвался учитель с завидным спокойствием, хоть его и просили покинуть собственный кабинет.

Совсем скоро он вышел, а взгляд Изабель похолодел.

Глава 14. Обвинения

Академия Снов, тридцать один год назад…